Он убегал… В него стреляли люди… Проваливаясь лапой в рыхлый снег, Волк твёрдо знал: спасения не будет И зверя нет страшней, чем человек.
А в этот миг за сотни километров, Был в исполнении ужасный приговор: Девчонка малолетняя там где-то Уже четвёртый делала аборт. Малыш кричал, но крик никто не слушал. Он звал на помощь: «Мамочка, постой!!! Ты дай мне шанс, чтобы тебе быть нужным! Дай мне возможность жить! Ведь я живой!!!»
А волк бежал… Собаки глотку рвали… Кричали люди пьяные в лесу Его уже почти совсем догнали, Волк вскинул морду и смахнул слезу…
Малыш кричал, слезами заливаясь, Как страшно, не родившись, умереть! И от железки спрятаться пытаясь, Мечтал в глаза он маме посмотреть. Вот только «маме» этого не нужно — Не модно стало, видите ль, рожать! Она на глупость тратит свою душу, Своих детей «не в падлу» убивать.
А волк упал без сил… Так было надо — Он от волчицы варваров увёл — Одна она с волчатами осталась, Когда он на себя взял приговор… Собаки рвали в клочья его тело, Но только душу волчью не порвать! Душа его счастливой мчалась в небо — Ради детей есть смысл умирать!!
И кто, скажите, зверь на самом деле? И почему противен этот век? А просто человечнее нас звери, И зверя нет страшней, чем человек!
(( конечно до слез
не могу такое читать..
Если б бог наш уведал как в суде
Льется кровь оторванных голов,
Он спросил бы только: это люди?
И рыдал бы старый Саваоф.
Саваоф! Я болен этой дракой!
И не в силах справиться с судьбо!
Дай мне, Боже, счастье быть собакой!
Зверем, птицей, только не собой!
Все равно. И в каждом новом веке
Будет выть кровавый, грязный хор.
Боже мой, считаться человеком
Разве есть ещё такой позор?
аж слезы навернулись. Как же мне хочется прибить тех кто делает аборт, оторвать им по очереди руки ноги и на последок их тупые бошки.
не могу читать даже. у меня от такого не мурашки. а слёзы душат
до слез