Подожди, Господь, не забирай!
В не раз уже заштопанном халате
Из яркого цветного волокна
В больничной переполненной палате
Стоит старушка, плачет у окна.
Её уже никто не утешает-
Все знают о причине этих слёз.
Соседок по палате навещают,
А ей, лишь раз, сынок халат привёз.
Про тапочки забыл, сказал смущённо:
– Я завтра привезу… Потерпишь, мать?
– Конечно, потерплю. Я ж на перинке
И в шерстяных носках могу лежать.
Куда мне тут ходить? Простора мало.
Покушать санитарки принесут.
Меня болезнь настолько измотала,
Что мне б лишь полежать, да отдохнуть.
Вздохнул сынок, отвел глаза в сторонку:
– Тут… Понимаешь… Дело есть к тебе...
Всё это очень путано и тонко...
Но ты не думай плохо обо мне!
Квартира у тебя стоит пустая,
И мы с женой подумали о том,
Что ты то там, то тут… Одна… Больная...
Поправишься – к себе тебя возьмём!
И внуки будут рады, ты же знаешь!
Они души в тебе не чают, мать!
Всё! Решено! Ты к нам переезжаешь!
Твою квартиру будем продавать!
Достал бумаги, молвил без сомненья:
-Я все продумал, мне доверься, мам...
Как только мы увидим улучшенья,
Отсюда сразу жить поедешь к нам.
Что скажешь тут? Он сын ей, кровь родная...
А внуки – ради них и стоит жить!
И подписала, не подозревая,
Как все на самом деле обстоит.
Проходят дни, проходят и недели..
Сынка все нет. И вряд ли он придёт.
Старушку утешали и жалели...
Но кто же и чего тут не поймет?
А с каждым днём старушка всё слабеет
И по ночам все чаще снится сон,
Как кашку по утрам сыночку греет,
Но плачет и не хочет кушать он.
И первые шаги сынка – малышки,
И слово, что сказал он в первый раз,
И первые царапины и шишки,
И детский сад, и школа- первый класс...
Врачи молчат, стараясь что есть силы
Хоть как-то ей страданья облегчить.
А родственники строго запретили
Старушке про диагноз сообщить.
Она не знает, что больница эта-
Не городской простой стационар,
Что шансов на поправку больше нету...
Но, для нее незнанье – не кошмар.
Табличка «Хоспис» на стене у входа
Ей ни о чём плохом не говорит.
На странные слова давно уж мода
И нужно ли кого за то винить?
Она не знает, что сынок исправно
Звонит врачам, в неделю раза два:
– Вы ж говорили – умирает?!… Странно...
Что до сих пор она ещё жива...
Она жива. Она всё ждет и верит,
Что сын придёт, обнимет, объяснит,
Откроются сейчас палаты двери,
Она же всё поймёт и всё простит.
С последних сил встаёт она с кровати.
Держась за стенку, подойдёт к окну.
Насколько ей ещё терпенья хватит
Так верить безразличному сынку?
Она готова до конца стараться.
И сил, что нет, она должна найти.
Вдруг он придёт? Она должна дождаться!
Придёт… Ну как он может не придти?
Стоит и плачет… Ждёт от сына вести...
На небо лишь посмотрит невзначай
И теребит рукой нательный крестик-
Мол, подожди, Господь, не забирай!
Алекс-999
Не забывайте Матерей!
Не забывайте Матерей!
Они печалятся в разлуке.
И нет для них страшнее муки –
Молчанье собственных детей.
Не забывайте Матерей!
Они ни в чем не виноваты.
Как прежде их сердца объяты
Тревогой за своих детей.
Пишите письма Матерям,
Звоните им по телефону!
Они так радуются вам,
Любому вашему поклону.
Не забывайте Матерей!
Ведь для молчанья нет причины,
И глубже с каждым днем морщины
От равнодушия детей.
Средь суеты и праздных дней
Услышьте, Господа и Дамы:
Болит душа у вашей Мамы!
Не забывайте Матерей!
Пишите письма Матерям!
Звоните им по телефону,
Они так радуются вам,
Любому вашему поклону.
Валерий Панин
Сергей Курдюков
Мама
Вот и вещи уже все собраны
И пора мне опять уезжать.
– А давай посидим по-доброму,
На дорожку, – попросит мать.
И опять её руки нежные
Мои кудри встряхнут, как встарь.
– Мама, ждут ведь, дорога снежная.
– Посиди, сынок, не гутарь,
Дай запомнить тебя беспечного,
С них не станется, обождут.
Я ведь старая и не вечная,
Вот и мне уже скоро в путь.
И вонзятся тоскою непрошеной
Эти матушкины слова.
И предчувствием нехорошего
Вдруг наполнится голова.
И тогда я опять, как маленький,
К ней в ладошки спрячу лицо:
– Проводи в путь-дорожку, маменька,
Проводи за родное крыльцо.
Не печалься, родная, не надо,
Я вернусь, только ты дождись.
Ты молчишь и печальным взглядом
Провожаешь со мной свою жизнь.
По ночам звучит надрывный кашель,
Старенькая женщина слегла.
Много лет она в квартире нашей
Одиноко в комнате жила.
Письма были, только очень редко.
И тогда, не замечая нас,
Всё ходила и шептала: «Детки,
Вам ко мне собраться бы хоть раз.
Ваша мать согнулась, поседела,
Что ж поделать – старость подошла.
Как бы хорошо мы посидели
Рядышком у этого стола.
Вы под этот стол пешком ходили,
Песни пели часто до зари,
А теперь разъехались, уплыли.
Вот поди же, всех вас собери».
Заболела мать, и той же ночью
Телеграф не уставал кричать:
«Дети, срочно, только очень срочно,
Приезжайте, заболела мать!»
Из Одессы, Таллинна, Игарки,
Отложив до времени дела,
Дети собрались, да только жалко –
У постели, а не у стола.
Гладили морщинистые руки,
Мягкую серебряную прядь.
Для чего же дали вы разлуке
Так надолго перед нею стать?
Мать ждала вас в дождь и в снегопады.
Тягостны бессонницы ночей.
Разве горя дожидаться надо,
Чтоб приехать к матери своей?
Неужели только телеграммы
Привели вас к скорым поездам?
Слушайте! Все, у кого есть мама,
Приезжайте к ней без телеграмм!
Аал Токомбаев
Родители
Е. М. Раевской
В. Ф. Жигулину
Дорогие родители!
Мать и отец!
Не сердитесь, что письма
Пишу вам короче и реже.
Просто все тяжелеет
Судьбы незабытый свинец.
И с годами печали
Больнее, чем прежде...
Но и нынче я помню
О дальнем, родном и святом.
И ночами все вижу
В картинках отчетливо резких:
По рассказам отца -
Деревенский жигулинский дом,
И в старинном Воронеже —
Дом знаменитых Раевских.
Впрочем, нет.
«Знаменитых» — неправильно, нет.
Знаменитыми были
Далекие мамины предки:
В орденах — генерал,
А в цепях — декабрист и поэт,
Раньше прочих познавший
Тюремные камеры-клетки.
… А Жигулины родом
Откуда-то из-под Ельца.
Там и нынче в селе -
Все Жигулины да Жигулевы.
А потом — Богучар
И родная деревня отца -
Монастырщина.
Сколько беды в этом слове!..
И луга за Подгорным -
Моя изначальная жизнь.
И горящий Воронеж -
Мое изначальное горе.
Две могучие крови
Во мне воедино слились,
И пошел я по жизни
В извечном душевном раздоре...
Не печальтесь, родные!
Я буду почаще писать
И конечно, приеду.
Дела и заботы отрину.
Еще многое мне
Вы должны о себе рассказать,
Чтобы я рассказал
Своему несмышленому сыну.
Анатолий Жигулин
Мать
Покой обещали версты.
Пора и покой узнать...
В город, шумный и пестрый,
К дочке
Приехала мать.
К дочке одной-единственной...
Нянчить своих внучат...
Лишь осень сухими листьями
Вышла ее встречать.
Это ли жизнью обещано? -
Плач бездомных дождей...
Печальная старая женщина
Живет у чужих людей.
А дочка? -
Ей тесно с матерью.
Стыдились — она и супруг -
Ее деревенского платья,
Ее заскорузлых рук.
А платье — в родную клеточку...
А руки — в жилках косых -
Все гладят
Старую ленточку
Из дочериной косы.
Эмилия Бояршинова
Мать сына родила, растила,
и пуще глаз от бед хранила.
Горбом сыночка подняла,
сама состарилась, слегла.
Сын бросил мать… Живет одна,
от горьких слез слепа она.
Все сына ждет на склоне дней,
он лишь во снах приходит к ней.
Да, хорошо соседи есть,
Помогут, принесут поесть-
кто вещи даст, когда износит,
кто пить нальет, если попросит.
Все б ничего, да больно ей,-
свое дитя чужих черствей.
Нет мочи жить в таком позоре,
проклясть сынка решила с горя.
В углу, стыдясь своей же тени,
старуха стала на колени.
Ладони горестно воздела:
«Будь, проклят, сын»- сказать хотела.
Но не смогла, душа заныла.
Собравшись с духом рот открыла.
Незряче глядя на порог:
«Будь счастлив,-молвила,-сынок
Читайте далее: стихи Я мамy мою обидел
суровая правда жизни..
не понимаю таких детей…